Бог-Император Дюны - Страница 59

— Я знаю это и без твоих историй!

— Но в некоторые истории ты веришь, в некоторых сомневаешься. Я рассеиваю твои сомнения.

— У меня нет сомнений!

Это лишь вызвало у Молки новый приступ смеха.

«Я должен продолжать их терпеть», — подумал Лито. Икшианцы шли неизведанными тропами в науке и своих творческих изобретениях, поставленных Бутлерианским Джихадом вне закона. Они создавали устройства, воспроизводящие работу человеческого мозга — то самое, что вызвало разрушения и резню Джихада. Вот чем они занимались на Иксе, и Лито мог только позволить себе им не мешать.

«Я их покупатель! Без их диктателей, фиксирующих мои непроизнесенные мысли я не могу даже вести свои дневники.

Без Икса я не мог бы спрятать мои дневники и печатающие устройства.

Но им нужно напоминать об опасностях того, чем они занимаются!»

И Союзу нельзя позволить забыть. Это уже легче. Даже когда Космический Союз сотрудничает с Иксом, он относится к икшианцам с сильнейшим недоверием.

«Если эта новая икшианская машина заработает, Космический Союз утратит монополию на космические путешествия!»

~ ~ ~

Из столпотворения жизней-памятей, которые я могу по своей воле выпускать или перекрывать, выявляются системы и структуры. Они — как иной язык, так ясно мне понятный.

Сигналы социальной тревоги, при которых общества принимают позы защиты или нападения, для меня все равно что громко выкрикнутые слова. Будучи людьми, вы реагируете против угроз невинности и против опасности для беспомощной юности.

Необъяснимые звуки, зрелища или запахи пробуждают в вас забытые вами органы восприятия. При сигнале тревоги, вы обращаетесь к вашему первобытному языку, потому что все остальные уложенные в системы звуки становятся чуждыми. Вы требуете приемлемого облачения, потому что в чуждом наряде есть угроза. Такова система обратной связи на ее самом примитивном уровне. Ваши клетки вспоминают.

Украденные дневники

Послушницы, служившие пажами на входе в палату аудиенций Лито, ввели Нунепи, тлейлаксанского посла. Для аудиенций было еще рано, и Нунепи был вызван в нарушение объявленного заранее порядка, но двигался спокойно, лишь с незаметным намеком на безропотную покорность.

Лито молчаливо ждал, вытянувшись на своей тележке на приподнятой платформе в конце палаты. Наблюдая за приближением Нунепи, Лито извлек сравнение из своих жизней-памятей: почти невидимый след на воде, оставляемый водяной коброй скользящего перископа. Это воспоминание вызвало улыбку на губах Лито. Таков этот Нунепи, гордый, с суровым лицом, достигший своего нынешнего положения, пройдя по всем чиновничьим ступеням тлейлаксанской системы правления. Сам не являясь Лицевым Танцором, он рассматривает Танцоров как своих личных слуг, они — та вода, сквозь которую он двигается. Нужно быть истинным знатоком, чтобы различить его след в этой воде. Появление Нунепи, приложившего руку к нападению на Королевской Дороге, было пренеприятнейшим делом.

Несмотря на ранний час, этот человек явился при всех посольских регалиях — черные шаровары и черные сандалии, отделанные золотом, цветастая красная куртка, распахнутая на груди и открывающая волосатую грудь под тлейлаксанским гербом, исполненным из золота и драгоценных камней.

Остановившись на положенном расстоянии в десять шагов, Нунепи окинул взглядом ряд вооруженных Рыбословш, дугой стоявших вокруг и позади Лито. В серых глазах Нунепи блеснуло что-то, вроде скрытого веселья, когда он перевел свой взгляд на Императора и слегка поклонился.

Затем вошел Данкан Айдахо, у бедра его был убранный в кобуру лазерный пистолет. Айдахо занял свое место рядом с тонущим в своей рясе лицом Бога-Императора.

Появление Айдахо привлекло пристальное внимание Нунепи — и, похоже, результаты внутреннего анализа вызвали у посла беспокойство.

— Я нахожу Меняющих Форму особенно противными, — сказал Лито.

— Я не Меняющий Форму, — ответил Нунепи. Голос его был спокоен и вежлив, лишь тень тревоги мелькнула в нем.

— Но ты — их представитель, и это навлекает на тебя наше раздражение, — сказал Лито.

Нунепи готов был к открытому проявлению враждебности, что не было языком дипломатии, но такой поворот дел настолько его потряс, что он позволил себе дерзость напрямую заговорить о — по его разумению — главном козыре Тлейлакса.

— Владыка, сохраняя плоть первоначального Данкана Айдахо, снабжая Тебя его гхолами, возрождая его внешнее и внутреннее «я», мы всегда полагали…

— Данкан! — Лито взглянул на Айдахо. — Данкан, если я прикажу, ты возглавишь экспедицию для полного уничтожения Тлейлакса?

— С удовольствием, Государь.

— Даже если это будет означать утрату твоих исходных клеток и всех чанов?

— Я не нахожу эти чаны приятным воспоминанием, государь, а эти клетки — это не я.

— Владыка, чем мы Тебя оскорбили? — спросил Нунепи.

Лито угрюмо нахмурился. Неужели этот бестолковый дурак действительно ждет, от Бога-Императора открытого разговора о состоявшемся только что нападении Лицевых Танцоров?

— До моего слуха дошло, — сказал Лито, — что ты и твой народ распускаете лживые слухи о том, что вы называете моими «отвратительными сексуальными привычками».

Нунепи поперхнулся. Это обвинение было дерзкой ложью, совершенно неожиданной. Но Нунепи отдавал себе отчет, что, стань он это отрицать, никто ему не поверит. Так сказал Бог-Император. Нападение с непредвиденной стороны. Нунепи заговорил, не отрывая взгляда от Айдахо.